Ты всё чаще стала проваливаться. Просто забывать про время, про себя, про жизнь. Бессмысленно сидела, смотря сквозь людей куда-то туда, в пустоту. Они пугались этого, отводили от тебя взгляд. А тебя это не заботило. У тебя в голове уже давно рос свой маленький мирок, в который допускались лишь избранные. Лишь те, кто понимал, почему ты такая сумасшедшая. Они и были для тебя центром вселенной. Ты умирала от переутомления, но не оставляла их ни на секунду. Они стали твоей жизнью, и каждое расставание с ними перерастало для тебя в полномасштабную истерику. Ты боялась, что с ними что-нибудь случится, или что-нибудь случится с тобой, и им будет плохо. Они ведь такие слабые. На самом деле слабые, хоть и пытаются выглядеть сильными для всех остальных. Их всего трое. Эти двое хотя бы смогут найти покой рядом друг с другом… А он. Он ведь тоже зависит от тебя – он сам признался однажды. Поэтому он был первым, кто узнал. Ты умирала, а он писал издевательские смс, и в тебе снова оживало желание жить. Он не покидал тебя ни на секунду, всегда как бы оставаясь рядом бесплотной тенью. Он разговаривал с тобой по телефону, куря в подъезде. Отшучивался, когда ронял зажигалку, но ты замечала, что это каждый раз происходило после того, как ты говорила, что тебе больно. А ведь тебе и правда было ужасно больно – шрам ныл, да и уколы причиняли неимоверные страдания. И ты сжималась в комочек на кровати после каждого укола, давя свои слёзы, цепляясь за простыни и перила кровати. А его голос вырывал тебя из этой боли, и он как ты и просила, старался не шутить, чтобы не причинять тебе лишние страдания. Держался изо всех сил, стискивая зубы на том конце провода. А ты мечтала о том, что он приедет к тебе. И всё это время ждала… Пусть вас и не связывало ничего, кроме обоюдоострой зависимости, которая лишь делала хуже обоим, но было так сладко зависеть от его голоса, от томительно-долгого ожидания между сообщениями, от ночи до ночи, до следующей связи… до связи…
Ты боялась потерять его. Ведь это значило бы, что ты потеряешь и себя. Отколется кусок души, и останется жалкий, никому не нужный обрывок тебя. А ведь однажды ты его чуть не потеряла. Вы тогда ещё не были так близки, но если бы произошло самое плохое – он бы не значил так много в твоей жизни. А этого ты не хотела. Ты хотела зависеть от него – хотела, чтобы он знал, что значит для тебя, чтобы он никогда не хотел умереть. Ты, слабая и беспомощная, вытягивала его из сильнейших депрессий, не давая замкнуться в себе или стать наркоманом. Ты ведь так плакала, когда он рассказывал тебе, как однажды уже сделал это. С каждым его словом, ты приходила во всё больший ужас – как ты могла говорить с ним, перешучиваться, смеяться вместе, когда он пережил такое. А он называл тебя глупой, утешал и говорил, что всё уже в прошлом. Он на самом деле стал сильнее. И ты должна стать сильнее. Твой страх уколов никуда не ушёл, ты так же панически сжималась каждый раз при виде стальной иглы. Ты жертвовала обезболивающими, лишь бы тебя не протыкали лишний раз. Но ты научилась терпеть. Молчать и терпеть, чтобы никто не узнал как тебе плохо. Только вот не всегда это получалось. А тебе было плевать – лишь бы никто не понял, что ты тоже слабая. Ты язвила, когда страдала, и тебе говорили что с такими шутками, тебе просто не может быть плохо. А он знал… Ты даже не говорила, а он знал.
Однажды он исчез. Не ответил на сообщение. У тебя была паника. Ты не находила себе места от беспокойства – где он, что с ним. Ты же беспомощна, ничего не можешь сделать. Больничные стены ограничивают тебя сильнее, чем собственная невыносимая боль. Ты искала его так эгоистично – потому что тебе было плохо без него. Может у него закончились деньги на телефоне? Эта мысль последней пришла тебе в голову, и ты успокоилась. Ты написала ему «Спокойной ночи», вдруг он получит смс и ему будет приятно, что ты не забыла про него, что ты на самом деле хочешь, чтобы его ночь была спокойной. Ты стала бы хранительницей его снов, если бы он спал, когда ты просила. А он всё делал по-своему, и сердился, когда ты засыпала. Но вот только ты знала, что он рад, что тебе не так плохо как ему. И поэтому сейчас ему тяжело… Тяжелее чем тебе в твоём одиночестве… Одиночество…
А ты снова начала проваливаться. На этот раз в сон. Долгий, жаркий, беспробудный. Ты не слышала и не чувствовала ничего, что происходит рядом с тобой. Только уверена, что его бы услышала. А он всё не приходил и не приходил. Тягучее ожидание перемежалось с бредом. Сны заставляли впадать в оцепенение. Почему-то все сны в больнице были кошмарами. И нигде не было его. А он был тебе так нужен. И ты снова и снова придумывала, что бы он сказал или сделал на твоём месте. А ведь раньше считала его слабее себя. И боялась – боялась его потерять. Для него, для тебя. Потому что не выжила бы без него. Потому что боялась, что по одиночке вы не можете существовать. Он, наверное, смог, раз так долго не пишет. Или, наоборот – в отличие от тебя не вынес ожидания и оставил тебя одну мучаться на этой Земле. Ты боялась себе в этом признаться. И ждала… ждала… Слово ожидание читалось везде. Ты сама превратилась в одно ожидание. От тебя не осталось тебя прежней, лишь тень, которая всё ещё надеется увидеть его, почувствовать его близость, услышать его голос. А до тех пор ты готова была ждать, сколько потребуется. Ждать… ждать только его… мечтать…
А потом в один прекрасный день всё стало хорошо – он лишь потерял телефон, и при первой же возможности написал тебе. Да так написал, что решил приехать на следующий день. И ты опять приготовилась ждать. Ведь он уже обещал один раз, и не приехал. Что будет, если в этот раз произойдёт то же самое? Опять будешь чувствовать себя отвергнутой, забытой, никому не нужной? Опять будешь плакать? Или просто переживёшь… Ты сама для себя не решила, что тебе главнее: его интересы, или твоя потребность в нём. Нет, не потребность – ничем неутолимое желание общения с ним. Ты так хотела, чтобы он был рядом… Всего лишь был рядом с тобой…
А он на самом деле приехал. Ты не поверила, когда он, запыхавшийся, шёл тебе навстречу от лифта. А они приехали. Ради тебя. Пусть тебе стало только больнее от этого, но зато ты чувствовала себя хорошо… Впервые за последнюю неделю – они все рядом, рядом с тобой. Ты не одинока. Он смотрел на тебя так… Точнее старался не смотреть. Отводил взгляд, когда ты поворачивалась в его сторону. Ты глупая маленькая девочка, как он и говорил – ты не понимаешь, что это значит. И вряд ли поймёшь, пока он сам тебе не скажет. Ты о многом могла бы у него спросить, вот только когда ты с ним говорила, все вопросы вылетали из головы – он слишком интересный собеседник, чтобы помнить о чём-то ещё. Но вопрос, который мучил тебя больше всего в мире – что он к тебе чувствует? Ты не знала, кто ты для него, как он к тебе относится. И поэтому так отчаянно пыталась показать ему свои чувства. Вот только он такой же сумасшедший как ты – он или не понимает, или не подаёт вида. Ну или то, как он себя ведёт, и есть знак внимания. И пока ты этого не узнаешь, будешь мучаться от неизвестности… От незнания… от непонимания…
Ожидание тебя убивает. Ты ненавидишь сидеть на чемоданах и ждать непонятно чего. Обычно это ни к чему хорошему не приводит. Так и в этот раз. От свободы, от дома тебя отделяли какие-то две жалкие, никчёмные бумажки. Но без них ты никто. И ты сидишь и ждёшь. И кажется, что медленно тянущиеся секунды вовсе останавливаются, или капают тягуче, как горячая карамель. Капают тебе на мозг. Ты отключаешься. Уходишь из мира. Твои глаза покидает сознание, но это никого ровным счётом не волнует. Это называется апатия – тебя ничто не интересует. Ты чувствуешь себя живым трупом, или призраком. Твой удел – слоняться из угла в угол, теряя по пути ошмётки мыслей монотонных, как тиканье часов. Тик-так. Тик-так… Как падают капли крови – кап-кап-кап… Ты представляешь изумрудную траву под яркими ручьями солнца и капли крови на ней – тяжёлые, бордовые, пугающие. А кровь в воздухе, она совсем не такая – яркая, искрящаяся, разлетающаяся в стороны мелкими брызгами… Ты думаешь о крови. И становится легче ждать. Может, они все правы, и ты на самом деле маньячка? Помешанная садистка… сошедшая с ума… чокнутая…
Каждый абзац - новый день. Все события сугубо автобиографичны. Считаю, что всё это должно быть написано кровью на стенах в психбольнице.
